Описанный автором дневника эпизод касается последних дней 1919 года, но чем-то едва уловимым он жутко смахивает на некоторые новости, долетающие до нас с территории Украины. То хамло Музычко дулом автомата в людей тычет под телекамеру, то в Виннице вооруженные люди грабят пассажиров поезда, отбирая у граждан РФ деньги и драгоценности. Беззаконие приобретает характер бытового сифилиса, с которым уже не борются, а живут с ним. Так же вели себя все, у кого в руках оказалось оружие, и в годы Гражданской войны 1917-1920 годов. Причем, как красные, так и белые, так и петлюровцы и прочие. Здесь речь пойдёт о белых бойцах.

Вот кем я никогда не был, так это восхищенным почитателем Белого движения. Всю-то жизнь формировался и развивался в контексте поздней советской культуры (вяло-коммунистической, красновато-розовой уже), а в первые годы «свободы» сразу в круг моего чтения попало немало литературы, из которой следовало, что белые были, во-первых, ох ка далеки от идеала, а во-вторых, все их правительства были насквозь промассонены, в услужении у англичан, а из самих этих доблестных рядов тысячами – за годы Гражданской войны – перебегали на сторону красных фронтовые офицеры.

В силу названных причин у меня не вызвало культурного шока описание быта белых войск, в частности одной из рот Первого Партизанского генерала Алексеева пехотного полка Добровольческой армии. Я отнесся к описываемому событию, можно сказать, привычно. Один из эпизодов этого самого быта состоит в том, что несколько солдат-добровольцев, оправленных за подводами, решили по пути «пограбить жидов».

Я хочу привести этот фрагмент, так сказать, для полноты картины. Так всё буднично у автора описано, что чувствуешь, будто бы ты сам под началом караима (кстати, их религия является разновидностью иудаизма, что в данном контексте даже забавно) отправляешься пограбить.

Впрочем, читайте сами:

«Нас назначили пять человек. Старшим назначили какого-то вольноопределяющегося, не то еврея, не то армяшку в погонах унтер-офицера. Мы вышли из вагона. Получили винтовки и по 5 патронов. Каково же было мое удивление, когда я узнал, что сейчас не утро, а всего лишь 9 часов вечера. Почему-то мне сразу и спать захотелось, но делать нечего — «назвался груздем — полезай в кузов». Итак, нас 5 человек. Начальник наш, караим, затем Тихий, я и два старика, не то рабочие, не то крестьяне — простые. Маршрут наш был село Семеновка — это где-то за Юзово. Где, никто из нас не знал. Ночь была тихая, морозная и лунная. Луна ярко поливала белую равнину, снег весело искрился и хрустел под ногами. Мороз щиплет за нос и уши. Натянул шапку. Мы идем быстро по дороге — гуськом друг за другом, выделяясь на белом фоне поля черными силуэтами.

……….

Вошли в Юзовку. Город пустой и унылый. Тускло качаются от ветра редкие газовые шары. «Мы, прежде чем достать подводы, пойдем пограбим жидов!» — заявил наш старший. Два наших старика что-то пробурчали, но он их не послушал.

— Вы знаете, — добавил он, — что власть уже удрала из Юзовки и в городе никого нет, так что свободно можно грабить.

Мне это предложение было не по душе, но делать нечего. Старший все делает. Идем по пустынной улице, разглядываем, где богаче дом. Подошли к одному, стучали, стучали в ворота — ответа нет. Около ворот какой-то деревянный сарайчик.

— Лезь, Тихий, через крышу и отопри со двора! — командует старший.

[ 22 ]

Тихий полез по деревянной крыше. Треснули мерзлые доски, и эхо отозвалось на пустынной улице. Долго Тихий возился с калиткой, но она была заперта на ключ. Он стучал в окна дома, но, вероятно, перепуганные обитатели боялись подать голос. Мы начали мерзнуть на улице и уже говорим караиму, если он не пойдет сейчас за подводами, мы его бросим и сами пойдем.

— Идите! — ответил он. — Если не хотите подчиняться, потом по закону ответите!

Тихий разбил прикладом стекло в окне и, выругавшись, полез обратно через крышу. Наш старший ругался на нас, и мы безрезультатно пошли дальше. Подошли к небольшому домику.

— Хозяин! — стучит караим в дверь.

Дверь открыла перепуганная старуха.

— Вы жиды?! — кричит караим, входя в дом. Обстановка бедная, две комнаты и две старухи.

— Нет, мы русские! — испуганно заявляют они.

Караим заглянул под кровати и начал допрашивать, где живут жиды и у кого есть поблизости самогон. Старухи крестились и говорили, что ничего не знают. Мы начали грозить караиму, что уйдем от него, если он не оставит своих выходок. Это был один из типов, которые и губят Добровольческую армию своими «делами». Он заявил старухам, что он начальник карательного отряда и что ему дан приказ уничтожить Юзовку! Старухи совсем перепугались. Наконец он вышел. Тихий стал извиняться перед старухами за беспокойство и сказал, что мы русских не трогаем, пожелал спокойной ночи, и мы вышли. Караим отчаянно ругался за свои неудачи. Подошли к большому одноэтажному дому. Постучали. Дверь открыл еврей — в одном белье. Зашли в комнату — обстановка средняя.

— Да, мы евреи: я и сын в кровати — больной.

— Давай деньги! — закричал караим, беря на руку винтовку.

— Ой, какие же вам деньги, — взмолился еврей, — когда казаки у меня все до нитки забрали!

— Тихий, — крикнул караим, — мину подложил под дом?!

— Так точно, ваше высокоблагородие! — неуклюже беря под козырек, ответил Тихий.

Еврей, вероятно, перепугался и полез в карман брюк.

— Вот семьдесят рублей!

— Давай еще!

— Нету. Ей-богу!

[ 23 ]

— Открывай комод!..

Еврей повиновался и открыл ящик с бельем.

— У тебя, Тихий, нет белья?..

— Так точно!..

— Выбирай!.. Так… бери и полотенце… так… бери еще пару… ну теперь давай я возьму, а теперь давай еще денег! — крикнул караим и приложил дуло винтовки ко лбу еврея.

— Ой вей! — вскочил больной сын и упал с кровати. Хозяин покопался в комоде и достал двести рублей, затем еще пятьсот.

— Тихий! Выйми мину! — скомандовал караим.

Тихий полетел в сени и, переворачивая с грохотом разное барахло, возился там минуты две.

— Мина вынута! — доложил он, входя.

— Идемте! — к великой радости семьи скомандовал караим.

Вышли на улицу. Мороз еще усилился. Вдали в конце улицы раздался тревожный свисток. Вероятно, там происходило то же. Сзади раздался другой свисток, и опять тишина. Гулко отдаются шаги наши по пустынной улице, и тускло колеблются газовые шары. Мы идем теперь за подводами за Юзовку. Караим нас ругает, а мы его. У меня замерзли руки, винтовки у всех без ремней, и приходится нести в руках. Наконец вышли за Юзовку».

Весь документ читайте здесь: Дневник А. Судоплатова. 22 декабря 1919 года.