Эта книга как-то прошла мимо меня. Вышла аж в 2004 году. Состоит из дневника сановника времен Николая Павловича. Причем, опубликованный дневник охватывает один лишь 1843 год. Его автор – Модест Корф. Содержит немало характеристик деятелей того времени, например таких вот: «Петр Хрисанович Обольянинов, некогда знаменитый временщик и любимец Павла. Едва умея подписывать свою фамилию, он, однако же, занимал важный пост генерал-прокурора, тогда еще важнейший, нежели теперешний пост <м[инист]ра> юстиции…» И это, заметьте, о только что умершем деятеле. Вовсеневтрадиции de mortius aut bene, aut nihil…
Приводимый мной ниже фрагмент интересен тем, что здесь дана развернутая характеристика книги Астольфа де Кюстина, можно сказать, рецензия. Причем, рецензия довольно-таки свежая. Впрочем, данный фрагмент дневника интересен вовсе не как рецензия, а тем, что отражал отношение высшего света того времени к свежей французской книге про Россию.
28 июля
Я не помню <давно> книги, которая производила бы такой эффект в Петербурге, как привезенная недавно из Парижа: «La Russie en 1839» par le Marquis de Custine*. Кюстин — известный уже в литературе несколькими романами и особенно путешествием по Испании — в 1839-м году, во время свадьбы вел[икой] княгини Марии Н[иколаев]ны, приехал в Россию, посетил обе наши столицы и Нижний Новгород и издал теперь воспоминания своей поездки в четырех больших томах.
Принятый отлично во всем высшем обществе, обласканный Государем и имп[ератри]цею, окруженный везде русским радушием и гостеприимством, он отблагодарил нас 463 самым злым пасквилем против России вроде тех, какие не являлись уже со времен Екатерины. То, что есть в этой книге правды, было уже переговорено прежде тысячу раз, а все прочее, с очень небольшою примесью, — набор или гнусной клеветы, или вздору. К тому же на каждой странице — противуречия, потому что книга написана в виде писем, в которых г[осподи]н маркиз давал отчет в минутных своих впечатлениях, не исправляя потом написанного единожды, хотя бы взгляд его на предметы совершенно изменился.
Фактов в этой книге немного, и большую ее часть составляют возгласы, рассуждения и набор фраз автора, как о виденном, так и о самом себе. Все это написано свысока, в напыщенном тоне и, часто, очень смешно торжественностию, с которою рассказываются небывалые вещи или неосновательные рассуждения.
Между тем, как книга сочинена французом высшего общества, и предмет ее так нам близок, то она произвела здесь, повторяю, чрезвычайный эффект, и хотя, естественно, строго запрещена, однако весь аристократический круг ее прочел, а кто и не прочел, не сознается в том из тона.
При дворе это сочинение принято было с крайним негодованием и, думаю, увеличит еще неприязнь Государя против французов. Написать на нее ответ было бы если не невозможно, то, по крайней мере, очень трудно: он должен бы походить <часто> на бой Дон Кихота с мельницами, так тут много вздору, тривиальности и вещей, против которых смешно бы даже было возражать.
Общий характер этого сочинения — ругательства против русского правительства, русского народа, русской природы и климата, всех наших установлений, даже всех наших исторических имен, в том числе Петра Великого. Ничто не имело счастия понравиться у нас г[осподи]ну маркизу. Насчет Государя слиты у него похвалы с такими же ругательствами, но, наконец, по случаю какого-то небывалого письма княгини Трубецкой (жены мятежника), последние одерживают решительно верх, и Кюстин впадает в поэтический восторг ненависти. Вообще, даже для русского, которого не могут не интересовать мнения иностранца на наш счет, книга эта читается не иначе, как с большою скукою, до такой степени все в ней проникнуто духом пристрастной неприязни и <пре>увеличения и потоплено в нестерпимой фразеологии и беспрерывных повторениях.
Примечания
* «Россия в 1839-м году» маркиза де Кюстина.
463. Далее зачеркнуто: «теперь».
Модест Корф. Дневник. Год 1843-й. М., 2004, с. 260.
Иллюстрация: портрет Модеста Корфа (с собачкой).